 |
|
|||||
|
|
ЦИРК ТЕНЕЙ «Поймали мыша – и… это… не спеша»
...Второй день допроса «секретного свидетеля по делу Щербаня» начинался в комфортной сонной атмосфере. Нардепов от оппозиции в зал не пустили, драться с «Беркутом» было некому, вопросы задавало много лет родное для «штатного свидетеля» Игоря Марьинкова обвинение; наконец, судья Оксана Царевич смотрела на лысого угрюмого человечка с ласковой улыбкой, поэтому он расслабился. В репликах то и дело проскакивали фразы «мило беседовали», «ну, так вы же должны понимать», «такой человек, как я». - Известно ли Вам, - спросил его прокурор Олег Пушкарь – что было мотивом убийства Щербаня? Сообщал ли Вам кто-нибудь это? - Учитывая то, что я не относился к каким-то наперсточникам, - самодовольно ответил Марьинков,- то я знал, что такое донецкие воры… Свидетель не лгал: что такое «донецкие» воры, он в самом деле хорошо знал. И те его знали – под кличкой «Лысый». - Ваша честь, - вскинулся Сергей Власенко, - Свидетель не допрашивается как эксперт! И он не может ссылаться на слухи! Адвокат Юлии Тимошенко, которому в последнее время и без того нелегко, с утра был взвинчен более обычного: накануне прокуроры вполне успешно откатали с Марьинковым «обязательную программу», так что защите надо было переломить ситуацию в свою пользу по ходу произвольной программы . Поэтому Власенко нервничал: поминутно заглядывал в лежавшую перед ним книжечку УПК, бросал гневные реплики, непрестанно играл желваками. - …Но Ваша честь, - вскочил он по ходу какого-то особо слаженного дуэта Марьинкова и обвинения, - его мысли не являются свидетельством фактов и обстоятельств! - Ну, август месяц, - вальяжно посоветовал ему свидетель – есть материалы уголовного дела луганского. Поднимите их там, посмотрите… - А вы, будьте любезны, сядьте, – сказала Власенко судья - и не перебивайте свидетеля. Продолжайте, пожалуйста, - вновь одарила она улыбкой Марьинкова. Все шло как по маслу, пока дело не дошло до перекрестного допроса. Здесь свидетель внезапно попросил: - Ваша честь, я понимаю, что нарушаю ведение процесса, но я хотел бы… вам будет легче вести «допыт» перекрестный… почему – я объясню. Дайте мне 5 минут! - Две минуты, - согласилась судья. - Я в Донецке окончил элитную школу. По профессии – горный инженер-экономист отдела шахты им. Калинина, где трудового коллектива было 9 тысяч 100 человек. После этого у меня была своя фирма. У меня был свой банк. Я относительно хорошо знал Щербаня, который вместе с Меркуловым пытались меня втянуть в Либерально-Демократическую партию. Я владел вопросами… Голос Марьинкова стал набирать звучности. Похоже, этот монолог ему хотелось произнести очень давно, вот только не было подходящей аудитории. - …В том здании, в котором я находился, был УБОП. У меня был девятый этаж, седьмой. У них – пятый. Это были те времена в Донецке и Украине, когда шла борьба за собственность. Когда мне говорят… я прочитал… у меня было три «Мерседеса»! Не один, а три! И кавалькада ходила, и восемь человек автоматчиков вокруг меня ходило! В зале послышалось хихиканье, а прокуроры озабоченно переглянулись. Это уже напоминало знаменитый монолог Хлестакова, только вместо «тридцати пяти тысяч одних курьеров» были автоматчики, а вместо министра иностранных дел – начальник областного УБОПа. - …Я был, скажем, неафишируемой личностью, – продолжал «штатный свидетель» - но когда у тебя работает первый зам мэра, когда партнеры у тебя – председатель Госснаба Советского Союза, когда Вы хорошо знаете начальника уголовного розыска Советского Союза; когда у тебя партнеры – премьер-министр и секретари ЦК Советского Союза… Голос оратора полнился новыми интонациями; так в фильмах 50-х – 60-х годов вещали опереточные злодеи с мировым размахом. Вот только Марьинков на Фантомаса был похож только внешне. Все остальное пространство в душе свидетеля заняли страх и мания величия. Ни банка, ни ресторана, ни трех «Мерседесов» у него давно не было, многие годы он прятался от бывших «друганов» под охраной сотрудников «Альфы», но продолжал истово жить прошлым, при этом непрестанно страшась настоящего. - …Я бы хотел, чтобы было понято: та жизнь для меня была понятна, я знал ху есть ху, у меня сводки были, люди приходили, у меня были взаимоотношения с работниками милиции. У меня первый начальник милиции был первым заместителем в охране… - Две минуты прошло! – громко сказал Власенко. - …У меня председатель начальника отдела был полковник областного СБУ! В то время я был человек, с которым считались! В зале засмеялись – с Игорем Марьинковым в его нынешнем виде, похоже, не считался никто. - Суд переходит к перекрестному допросу, - объявила судья. Трио защитников - Власенко-Плахотнюк-Кожемякин - распрямило спины. Трио прокуроров приняло равнодушный скучающий вид: мол, ничего дельного от адвокатов ждать не приходится, быстрее бы все это закончилось. Все, однако, только начиналось. Для начала Сергей Власенко расспросил свидетеля, где сейчас Рябин (преступный «авторитет»), Кушнир (глава банды, расстрелявшей Евгения Щербаня), Мага (член банды Кушнира). - Убит… Умер в камере… не знаю, - мрачнея, отвечал Марьинков. Он уже понимал, к чему идет дело: с учетом того, что все люди, якобы рассказавшие ему ключевые для дела данные, мертвы, гонять по деталям будут его, Марьинкова. Первый звоночек приближающегося срыва прозвучал незамедлительно. - Знакомы ли Вы были с Тимошенко Юлией Владимировной? – спросил Власенко. - Лично мы знали друг друга в лицо. Я думаю, она тоже меня знала. - Я Вас прошу не отвечать на вопросы за Тимошенко. Знакомы ли Вы с Юлией Тимошенко? - У меня не было такой необходимости, – пробормотал свидетель. - Если можно громче, я не услышал ответа. - НЕ БЫЛО ТАКОЙ НЕОБХОДИМОСТИ! – ни с того, ни с сего заорал свидетель так, что пара задремавших под стенкой журналистов проснулись. Руки у Марьинкова подрагивали, правый носок ботинка непроизвольно постукивал о нижний выступ деревянной трибунки. И стало ясно, что Игорь Марьинков боится этого допроса как огня. Более того, нервозность Власенко передалась и ему. Сам адвокат, почувствовав в свидетеле слабину, наоборот, успокоился – и пошел планомерно бомбить жертву вопросами. Из ответов выходило, что ни с Тимошенко, ни с Лазаренко, ни с Кириченко свидетель знаком не был, на встречах Лазаренко с Рябиным и Кушниром не присутствовал и обо все знает со слов людей, которые, по странному совпадению, давно уже мертвы. Равно как и генерал Фере, которого Марьинков, по его же словам, предупреждал о якобы готовящемся убийстве Игоря Бакая и Александра Волкова. При этом нестыковки в словах Марьинкова случались все чаще – причем самого разного свойства. У свидетеля оказалась чрезвычайно избирательная память: он удивительно четко помнил мельчайшие подробности событий 17 летней давности, номер гостиничного «люкса», в котором жила Юлия Тимошенко, ее наряд, в котором она была при якобы увиденном Марьинковом эпизоде прощания с бандитами Кушниром и «Матросом», - но при том забывал важнейшие эпизоды осенних допросов 2012 года. - Почему перерыв в допросе длился два дня? – спрашивал Власенко. - Не помню такого. - Не смотрите, пожалуйста, на прокурора, он вам не поможет. Марьинков действительно стал чаще поглядывать на прокуроров в поисках подсказки. Однако, те ему помочь не могли, и свидетель все чаще путался, а запутавшись – злился на адвокатов. - Я их боялся, - хрипел он. - Рябин, Кушнир, это же волчья статья! Я боялся за жизнь! - В каких отношениях вы были с Рябиным? - Близких, дружеских. - Близко дружили и боялись? Свидетель крутит головой. - Вы сказали Фере о Волкове и Бакае, но продолжали далее общаться с Кушниром, Рябиным, другими, а они вам продолжали рассказывать все свои дела, во все посвящать. Где ж тут «волчья стая»? - Ну, значит, я не боялся. - Но вы сказали, что боялись. - Ну, и что, что сказал? Мало ли чего я сказал. - Свидетель, вы под присягой! - И, что? Вы мне эти дурацкие вопросы третий раз подряд задаете! - И когда вы перестали бояться? - Ну, не помню, перестал немного. - Почему? - По качану! Я что, как перестану бояться, должен бежать в газеты объявление давать? В зале уже просто ржали, правда, с легким привкусом ужаса: легко было себе представить, с какими «правильными пацанами» водился этот свидетель-бизнесмен в 90-х. Марьинков откровенно «потек». Условно говоря, первые три раунда перекрестного допроса он продержался, а потом стал пропускать удары, огрызался и хамил адвокатам и все чаще говорил «не знаю», на каждое третье «почему» отвечал «по качану». Прокуроры на глазах грустнели. Первый заместитель начальника Управления по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры Олег Пушкарь сначала что-то крутил в пальцах, а затем спрятал руки под стол, от греха подальше. Когда же судья объявила перерыв, Марьинков уселся рядом с прокурорами, и те негромко ему что-то говорили. После этого свидетель сидел неподвижно, глядя куда-то вдаль. После перерыва перекрестный допрос продолжился. Вслед за Власенко за свидетеля взялся Александр Плахотнюк, а затем Андрей Кожемякин. Марьинкову это не понравилось. - Взялись за меня… Вот это знаете, Ваша честь, как будто «поймали мыша и, ну это…не спеша», – сообщил он. Судья Царевич нервно хихикнула. Со свидетеля тем временем быстро слетали остатки цивилизованности и образования. А защита продолжала долбить свое: - Вас задержали по линии ГПУ 28 января, так? - Так. - А почему тогда поместили в СИЗО СБУ? - Откуда я знаю? Ну, у меня были связи. - И все-таки скажите: почему вас поместили в изолятор СБУ? - Спросите у Кравченко и Фере. У одного из прокуроров губа изгибается в легкой улыбке: при всем современном техническом прогрессе допрашивать покойников – дело затруднительное. Но защитники гнут свою линию: - Вы свидетельствовали тогда по делу Щербаня? - Да. - И говорили про Тимошенко? - Говорил. - Ваши показания фиксировались на видео и аудио? - Да. - Но, про Тимошенко там нет упоминаний. - Я не знаю, почему их не приобщили к делу. - Вы что-то рассказывали, а следователь это не фиксировал? - Чего вы к моей памяти цепляетесь? Я не помню. Становилось все интереснее. Так, свидетель запамятовал ключевую вроде бы деталь: сумму, которая якобы была заплачена тандемом Лазаренко-Тимошенко за убийство Щербаня. На допросе в прокуратуре (да и днем ранее в самом суде) эта сумма составляла 3 миллиона, на суде же выяснилось, что деньги значительно меньше – 1,8 – 2 миллиона. Этим не преминул воспользоваться Александр Плахотнюк. Адвокат напомнил, что во время допроса в прокуратуре до вопроса следователя о решении финансовых вопросов г-н Марьинков об этом ничего не говорил, а потом взял перерыв на 3 дня. Свидетель, к тому времени мечтал только об одном: чтобы все побыстрее закончилось. Разницу в миллион он во внимание принимать не стал и равнодушно буркнул: - Это около трех миллионов - и 1,8, и 2. Но на вопрос, отчего же он не сказал об этом в среду, раздраженно рявкнул: - Я бы посмотрел на вас, если бы вас шесть часов продержали в этом борделе, где то одного побитого выносят, то другого, и где то одна кричит, то другая! Вот так, сквозь бормотание и визг, разрушалась версия «секретного свидетеля» Марьинкова. Осталось сделать победу защиты бесспорной. - Кто вам сказал, что Тимошенко могла иметь интерес в убийстве и что она участвовала в финансировании? - Сердюк, Дзюба и Лобков. - Все трое вам сказали? Они что, хором говорили? - Нет, мне сказал Рябин. А Рябину, Маге и Кушниру сказал Мильченко, который разговаривал с Лазаренко. - Бабка за дедку, дедка за репку? - Да-а-а. Только кто репка? Марьенков дико смеется, защитники довольно улыбаются, прокуроры в очередной раз переглядываются, один из них в немой муке смотрит в потолок, губы артикулируют нехорошее слово. Когда допрос закончился, Олег Пушкарь пытался излучать уверенность: дескать, свидетель четко повторил все свои показания, а защита лишь пыталась его сбить каверзными вопросами. Но продемонстрировать хорошую мину при плохой игре не получилось: слишком бездарной была сама игра… Одним словом, первый свидетельский блин прокуратуры в суде по делу Щербаня оказался комом. Конечно, у судьи Царевич может быть (и наверняка будет или даже уже есть) свое мнение по этому поводу. Но ведь и так понятно, что защита работает не столько на вердикт суда, сколько на общественное мнение. Еще пара таких свидетелей обвинения – и вонь от этого позора примет вселенский масштаб. А свидетель, на самом деле, человек интересный. Ему бы не показания давать, а книжку писать – эта штука будет посильнее «Донецкой мафии». Вот только вопрос – успеет ли? Хотелось бы узнать у стороны обвинения по делу Щербаня: правда ли, что г-н Марьинков – тяжело больной человек? И если да, то в какой мере эта болезнь повлияла на его решение дать показания по делу – и при этом обогатить свои бывшие данные рядом громких нюансов, отягощающих положение подсудимой Юлии Тимошенко?
|
|
Удивительный свидетель обвинения по делу Щербаня откровенно «поплыл» при перекрестном допросе. Генпрокуратура в очередной раз родила мышь. Зато в очередной раз стало понятно, как верстаются «доказательства» против Тимошенко.
|
Перепечатка, копирование или воспроизведение информации, содержащей ссылку 
|
|